Изменения, происходящие в период распространения пандемии короновируса в современном мире по своей масштабности и степени влияния на социальные процессы, заслуживают глубокого социально-философского осмысления. Они постепенно и незаметно для обыденного сознания приводят к непредвиденным ранее сдвигам в индивидуальном и общественном сознании различных обществ независимо от уровня их развития и географического местоположения.

 

Воспользовавшись масштабностью этих изменений, медийные источники, во многом опережая запоздалое реагирование социальных наук на осмысление этих проблем, создали всеохватывающую семиосферу, через призму которой конкретные общества и люди пытаются структурировать окружающий их жизненный мир, природу социальных взаимодействий и причины постигших их социальных травм. Окруженный воздействием этих факторов, человек вынужден выстраивать по-новому свое взаимодействие с социумом и окружающей действительностью. Эти перемены интенсивно движут общественное сознание и ставят его перед осознанием необходимости поиска ответов на вопросы, вытекающие из указанных обстоятельств. Содержание этих вопросов часто циркулирует вокруг тем, задаваемых с признаком тревожного ожидания будущего, когда люди обеспокоены и не знают, что их ожидает за пределами настоящей кризисной ситуации.

Наиболее оптимистичные люди готовы успокоить себя тем, что эта ситуация является текущей и недолговечной. Для этого они в своем запасе имеют набор фактов, доказывающих возможности общества преодолеть постигшие их трудности в течение истории. Другая сторона хотя и готова согласиться с тем, что эти явления являются недолговечными и не могут сохранять постоянно свое присутствие, однако не исключают неизбежности корректив, вносимых ими надолго в нашем сознании. Именно последнее положение с точки зрения необходимости долгосрочного предвидения способов выстраивания людьми своего взаимодействия с социумом и окружающим миром заслуживает более глубокого осмысления в плоскости социально-философского анализа. Так как в социальной сфере уже сейчас происходят глубокие преобразования, они также очень стремительно проникают в другие сферы жизнедеятельности людей, внося изменения в структуру и содержание их ценностей. Например, интенсивно, но хотя часто незаметно для простого глаза, изменяется привычный жизненный уклад, модифицируются форматы публичных пространств, меняется отношение людей к здоровью и образу жизни. Эти изменения утверждаются и фиксируются когнитивными усилиями с помощью соответствующих понятий, которые посредством актуализации постепенно в сознании людей формируют определенный тип мышления, форму и способ взаимодействия с окружающим миром.

Циркулирующие сегодня в семиосфере социальной жизни общества такие понятия как «социальная дистанция», «социальная изоляция», «цифровизация способов социального контроля» и т. д. действительно по-новому начинают структурировать жизненный мир людей и традиционных пластов их ценностного отношения к окружающему миру. Поэтому мы здесь считаем необходимым обратить внимание, прежде всего, на те измерения социальной жизни людей, которые претерпевают в период пандемии наибольшую трансформацию. Сюда мы, прежде всего, считаем необходимым отнести приобретенные людьми от существующей социальной системы определенные коллективные представления и установки, социальные связи и повседневные практики. Набор этих элементов социальной жизни определяется огромной их значимостью для построения целостного образа мира в теле каждой общественной системы. Поэтому вышеперечисленные понятия, циркулирующие в семиосфере современных обществ, прежде всего, трансформировали эти измерения социальной жизни. Для подтверждения этой мысли более подробно остановимся на анализе этих преобразований.

Социальные науки исходят из того, что фундаментальной основой, делающей определенные явления и события фактом социальной действительности, является их обозначение с помощью языковых средств. С помощью, языковых средств конкретные события и явления общественной жизни не только приобретают свое название, но находят свою бытийную основу в сознании. С учетом этого, известный социолог П. Штомпка в своей классической работе социальные проблемы языка рассматривает именно в разделе «Общественное сознание», позволяющем раскрыть связь языка и когнитивных основ формирования общественного сознания. В этой связи он отмечает: «Наряду с правилами, формирующими действия людей, культура содержит также идеи, формирующие их мышление.... И культура предоставляет людям, прежде всего, фундаментальный инструментарий – это орудие, без которого было бы невозможно само мышление и формирование каких бы то ни было убеждений... Когда мы думаем, мы пользуемся сокращенными обозначениями, представлениями, указывающими на определенные сложные состояния или явления». То есть, конкретные условия и ситуации, с которыми сталкивается общество, естественно обозначаются с помощью слов и понятий, которые не только делают событие общественной жизни фактом действительности, но и для всех будут иметь один и тот же смысл, значение. На этом фоне складывается и набор других элементов социальной жизни общества, особенно коллективные представления и установки.

Основываясь на определенных тематических доминантах семиосферы общественной жизни современных обществ, имеющих существенное влияние на протекающие в этих обществах потоки общения, взаимодействия и информации, можно вполне четко охарактеризовать языковой аспект структуризации окружающего мира и модификацию публичного пространства. Если с этой позиции анализировать содержание циркулирующих в семиосфере общественной жизни современных обществ слов и понятий, то интенсивное их наслоение носит признаки катастрофичности или, по утверждению П. Штомпки, травмированности. Данил Фокин очень удачно характеризует особенности такого языка во время распространения пандемии коронавируса: «Язык катастрофы – так можно назвать язык, на котором мы обсуждаем, пишем, говорим о пандемии, с использованием каких слов и образов мы думаем о ней, как представляем себе эти события».

Действительно, сегодня на заре распространения пандемии коронавируса целая цепочка слов и понятий, выстраивающихся в нашем языке, непрерывно движет в неизвестную направленность сознания огромной массы людей, экспертов, аналитиков для того, чтобы увидеть свет в конце тоннеля. Многие стараются в потоке вызванной пандемией хаотичных процессов прощупать некую целерациональную направленность, призванную снять противоречия, накопившиеся в существующих мировых хозяйственных системах, при сохранении накопленного опыта сотрудничества разных стран и континентов. Без снятия этих противоречий невозможно находить новые стимулы для развития человеческого общества в сложившихся условиях изменения привычного жизненного уклада. В тоже время социально-философский подход указывает, что стремление и желание снять эти противоречия предполагают необходимость набора и анализа фактов, а не зацикливание опровержением одних мнений другими, которое часто происходит в последнее время. В этом контексте можно прийти к тому, чтобы снятые противоречия, характерные для существующих хозяйственных систем, позитивно повлияли на улучшение жизни большинства людей: «...социальные факты, с которыми мы имеем дело, социальны в двух смыслах: они являются восприятием реальности, в большей или меньшей степени разделяемыми группами средней численности, но имеющими свои оттенки для каждого отдельного члена этих групп. И это социально конструируемые восприятия. Но скажем со всей ясностью: интерес представляет не социальная конструкция мира, предполагаемая тем или иным исследователем, а конструкция социальной реальности, выработанная коллективно в результате совместной деятельности людей. Мир таков, каков он есть, благодаря всему тому, что предшествовало данному моменту. Исследователь пытается разглядеть, каким образом коллективными усилиями создан мир, и при этом, конечно, он использует собственное социально сконструированное видение... С одной стороны, реальный мир, несомненно, существует... Но, с другой стороны, также справедливо, что можем познать мир лишь через наше видение его, являющееся, без сомнения, коллективным социальным видением».

Следуя вышеуказанной логике анализа социальных противоречий современных хозяйственных систем можно предположить, что вопреки мнениям многих аналитиков, экспертов сложившаяся глобальная система не уходит с исторической сцены навсегда и безвозвратно, о чем часто пишут, а, наоборот, появятся новые ее модели, соответствующие духу и потребностям настоящего этапа развития человеческого общества. Так как сам концепт глобализма наряду с другими социально-философскими концептами не есть чистая реальность, а, наоборот, является плодом описания явлений, сопутствующих общественных систем в течение истории в направлении укрепления их взаимодействий. Логично из данного утверждения вытекает другая мысль о том, что если глобализм есть языковая конструкция, формирующая смысловые поля для нашего понимания сложившейся социальной действительности, то она может быть таким же путем деконструирована и заново возведена.

Вышеприведенные суждения логично ставят вопрос о том, какие же предполагаемые модели общественных систем сегодня с помощью научных и медийных дискурсов вращаются в коллективных представлениях различных обществ? Хотя коллективные представления и установки некоторых общественных систем болезненно переживают распад существующих систем, однако реальность куда более жестко требует от людей трезво смотреть на положение вещей и взвешенно оценить их. Следует отметить, что, несмотря на отсутствие пока целостной и систематично предложенной модели нового варианта глобализации, в тоже время уже сейчас обсуждаются некоторые вероятные составляющие ее элементы. Прежде всего, ряд исследователей предполагает, что новая модель глобализма в отличие от нынешней действующей, не будет столь агрессивно настроенной против легитимности отдельных институтов общества, в том числе семьи, национального государства, традиционных форм солидарности и т.д. Ее социальное тело будет сращено с некоторыми элементами, которые были имплементированы в нынешних общественных системах многих стран перед угрозой коронавирусной пандемии. Взамен привычным формам интеграции стран будут приходить другие формы интеграции. Например, взамен до сих пор интенсивных интегративных тенденций характерных для существующей модели глобализации в будущем некоторые из ее форм, по всей вероятности, с опорой на развитие сетей дистанционных форм взаимодействий будут осуществляться виртуально. Но одно положение остается неоспоримым: темпы интеграции стран в новой модели глобализации не будут столь интенсивными как раньше, а национальные государства будут в большей степени сосредоточиваться на поиске решения своих внутренних проблем. Такую тенденцию уже можно наблюдать в действиях многих развитых стран, которые раньше отдавали предпочтение экстравертной модели интеграции взамен ее интровертного варианта .

Социальные практики и связи человека тоже относятся к тем элементам социальной жизни современных обществ, которые наиболее чувствительно и динамично подвержены изменениям в русле анализируемых нами выше новых явлений. Так как социальные практики указывают на формы осуществления совместной деятельности людей в реальности, то резонно допущение вопроса о том, в чьей стороне находится сегодня чаща весов при попытке задавать правила взаимоотношений в ситуации пандемии. В этом отношении в некоторых странах мы видим возрастающую роль жесткого и репрессивно интрументализированного воздействия власти на людей для принятия и следования способов проявления своей активности. Жесткая регламентация проявлений активности человека в сфере повседневной практики ограничивает границы возможностей сопротивления путем апеллирования на сохранение общего блага. Нетрудно заметить даже в странах ранее считавших себя оплотом демократических ценностей постепенно по мере снятия карантинных мер проявление активности людей жестко допускаются по прописанным до мельчайших подробностей правилам, некоторые из которых не имеют аналогов среди установленных в современном периоде развития обществ норм и правил поведения. Изредка социально-утопическое видение будущего технологизированного мира в контексте художественной литературы могло пофантазировать о возможности вероятного наступления таких форм социального контроля.

Тем самым, если иметь ввиду, что «социальные практики формируются в ходе совместной деятельности людей, направленной на изменение качества их социальной среды в соответствии с их установками, социальным капиталом и другими ресурсами», то в сложившейся с пандемией жесткой регламентации воспроизводимые человеком формы активности не вытекают прямо из его собственного опыта, знаний, а своим истоком должны иметь преимущественно формальные правила. Некоторые рутинно воспроизводимые действия человека в крупных городах подвергаются пространственной локализации. Например, очень утонченно цифровизированы режим выхода на прогулку, покупка продуктов, лекарств, выгуливание домашних животных и т.д. для жителей каждого дома, квартала, района, нарушение которых санкционируется законом. «Так, гулять, согласно распоряжению градоначальника, можно лишь в соответствии со строгим графиком. Жилые дома поделили на шесть групп, представители каждой из которых могут выходить из дома лишь в определённые дни. При этом масочно-перчаточный режим остаётся в силе». Ввиду того, что рефлективность субъекта актуализируется особенно в ситуациях кризиса, когда обычный ход действий кардинально меняется, то такая жесткая пространственно-временная локализация проявления активности человека отрицательно влияет на его восприятие состояния социального мира. Социальная активность людей во многом перемещается в виртуальную сферу социальных сетей, дистанционное взаимодействие, интернет-общение и т.д.

Изменения, претерпеваемые социальными отношениями в условиях распространения пандемии, тоже очень глубоки и существенны. Перед поиском безопасного пространства для людей в условиях пандемии некоторые социальные пространства, служившие раньше средой и условием объективации социальных отношений, были сокращены или сужены. Раньше они были удобной площадкой, где люди контактировали, поддерживали установленные культурой тактильные коммуникации. Например, характерной для таджикской культуры такой формы коммуникации раньше являлись объятия, рукопожатия, которые в условиях пандемии теперь могут считаться неуместными и предоставляют дискомфорт для другого. Другими укоренившимися повседневной практикой во взаимодействиях людей были привычки обниматься друг с другом при встрече, обязательное посещение похоронных церемоний, посещение больных, часто ходить в гости и т.д., чьи пространства в период карантинных мер были сужены. Причина такого сужения основывалась на том, что она могла стать значимым фактором распространения инфекции среди людей. Однако вопрос состоит в том, насколько эти изменения будут проникать в ткань социальных отношений и дальше глубоко и безвозвратно.

Таким образом, складывающийся в потоке распространения пандемии коронавируса социально-философский анализ новых явлений показывает, что осмысление данных явлений усилиями ученых социальных наук поднимаются выше над огрубленной и плоской реальностью с перспективой очертить контуры наилучшего будущего развития общества. При этом оно предполагает, что социальная реальность формируется не стихийным потоком событий, а именно на основе научного их осмысления и результатов совместной деятельности людей, то есть их многообразной практикой. Поэтому чем шире наши знания об этих явлениях, тем эффективнее наше участие в формировании мысленного проекта ожидаемого будущего, на которое ввиду усложнения социальной реальности современных обществ сегодня ощущается большой социальный запрос в обществе. Однако мысленные проекты ожидаемого будущего, которые активно занимают умы теоретиков, пока не имеют системного качества, а их стремление к этому ограничивается лишь констатацией кризисных моментов в существующих социальных системах. В тоже время то, что объединяет большинство из этих концепций, является то, что они во главе угла ставят приоритет поддержания периодически повторяющейся в период современности стабильности общественной жизни и относительно материального достатка людей. Но в тоже время очевидно, что монотонно двигаться по прежней траектории модели развития сейчас становится все труднее.

Усмонзода Х.У.,

депутат Маджлиси намояндагон

Маджлиси Оли РТ,

доктор философских наук

_________________________________