Осенью 1941 года весть о том, что гитлеровские войска начали «последнее» наступление на Москву тяжёлой болью легла на сердца всех советских людей. По нам, защитникам Ленинграда, она ударила с особой силой. Москва оставалась единственной надеждой находящегося в полной блокаде города на Неве. Столица направляла эшелоны с боеприпасами и продовольствием к берегу Ладожского озера, а по нему под бомбёжками и обстрелами эти необходимые грузы переправлялись в Ленинград. Их было крайне мало, но без них городу грозила полная смерть.
А Гитлер в это время уже придумывал, как лучше разделаться с Москвой. Картина сгоревшей Москвы, как это было при взятии её Наполеоном, фюрера не устраивала. Москву, по его мнению, следовало блокировать, а её население уморить голодом.
На совещании в штабе группы армий «Центр» осенью 1941 года Гитлер заявил, что город должен быть окружён так, чтобы «ни один русский солдат, ни один житель – будь то мужчина, женщина или ребёнок – не смог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой». Он считал, что Москва и её окрестности будут затоплены и там, где стоит город, возникнет море, которое навсегда скроет русскую столицу от цивилизованного мира.
В ночь на 2 октября 1941 года солдатам Восточного фронта было зачитано обращение фюрера. В нём говорилось: «...Теперь за считанные недели три наиболее крупных промышленных района России без остатка будут в руках немцев (Северо-Западный, Центральный, Донецко-Приднепровский промышленные районы)»... Сегодня, наконец, создана предпосылка для последнего жёсткого удара, который ещё до начала зимы должен разгромить этого противника, нанести ему смертельный удар».
Слова фюрера о том, что создана предпосылка для смертельного удара означали не что иное, как серьёзное пополнение группы армий «Центр» военной техникой и новыми дивизиями, а также истощение Красной Армии в предыдущих сражениях. К началу операции общая численность группы армий «Центр» достигала 1,9 миллиона человек. Она имела свыше 14 тысяч орудий и миномётов, около 1390 самолётов. В общей сложности, к наступлению готовилось 78 дивизий (включая 14 танковых и 8 моторизованных). В конце сентября гитлеровское командование провело перегруппировку сил. Группа армий «Центр» была пополнена танковой армией Гудериана из группы армий «Север» и двумя армейскими корпусами. С юга на московское направление были возвращены 2-я армия и 2-я танковая группа.
Как свидетельствуют исторические документы, врагу противостояли 95 советских дивизий, имевших около 800 тысяч человек, 6800 орудий и миномётов, 780 танков, 545 самолётов.
Угроза Москве была настолько велика, что Правительство эвакуировалось в город Куйбышев (ныне Самара). Нашлись и паникёры, спешно отбывавшие на восток. Главком Сталин остался в столице. А москвичи в своём подавляющем большинстве сделали всё для того, чтобы превратить город в непреступную крепость.
В июле было сформировано 12 дивизий народного ополчения, 56 истребительных батальонов, 25 рабочих батальонов. Сотни тысяч жителей столицы в осеннюю стужу и распутицу возводили оборонительные сооружения. В короткий срок были построены внешний оборонительный пояс и укрепления внутри города. Противотанковые рвы, лесные завалы, металлические ежи опоясали Москву с северо-запада, запада и юго-запада. На всех въездных путях стояли противотанковые орудия. Сотни огневых точек готовы были в любую минуту встретить противника. Героически отражали налёты вражеской авиации войска ПВО. Тысячи рабочих, служащих, деятелей искусств добровольно шли в рабочие батальоны и роты, из которых в ноябре были сформированы ещё 3 дивизии. Москве помогала вся страна.
Группе армий «Центр» противостояли Западный, Резервный и Брянский фронты.
Генеральное наступление на Москву, так называло его немецкое руководство, началось 30 сентября ударом 2-й танковой группы по войскам Брянского фронта. Началось выполнение операции «Тайфун», которая вносила поправки в план «Барбаросса», сроки выполнения которого были сорваны Красной армией. 2 октября на позиции Западного фронта и Резервного фронта обрушились основные силы группы армий «Центр». Развернулось грандиозное сражение, положившее начало великой битве под Москвой.
В этот критический момент Сталин вновь обратился за советом и помощью к генералу Георгию Жукову, которого он в сентябре отправил в Ленинград с заданием остановить отступление войск Ленинградского фронта. Г. Жуков выполнил эту задачу. Какими мерами он этого добился – об этом нужен особый разговор. 7 октября он прилетел в Москву и оказался на квартире у Сталина.
Верховный Главнокомандующий сразу приступил к делу. В своей книге «Воспоминания и размышления» Г. Жуков пишет: «Сталин подозвал к карте и сказал:
- Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжёлая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать».
Генералу армии Г. Жукову, принявшему командование Западным фронтом, пришлось спасать не только положение на этом фронте, но и бывшего командующего фронтом генерал-полковника Ивана Конева. Судьбу И. Конева уже начала решать Государственная комиссия, по заключению которой И. Конев мог попасть под суд военного трибунала. Это понимал и Г. Жуков. И в разговоре со Сталиным попросил оставить генерала И. Конева на должности заместителя командующего Западным фронтом. Главком согласился, а Г. Жуков получил генерала, хорошо знающего обстановку на Западном фронте. И. Конев оправдал его доверие. Будет нелишне сказать, что в мае 1945 года войска Г. Жукова и И. Конева вместе брали Берлин.
А тогда они защищали Москву, от которой войска противника местами находились в 80-100 километрах.
План гитлеровского командования, рассчитывавшего взять Москву в середине октября, до начала холодов, был сорван. Силы врага были серьезно истощены, а его ударные группировки растянуты.
В начале ноября в боях наступила небольшая передышка, и у И. Сталина появилась неожиданная мысль - провести традиционный военный парад по случаю 24-й годовщины революции. Он состоялся 7 ноября на запорошенной первым снегом Красной площади.
Немцы, в том числе и сам Гитлер, были неприятно поражены, услышав по радио, что на Красной площади проходит парад. Германское командование срочно отдало приказ своей авиации бомбить Красную площадь, но немецкие самолеты не сумели прорваться к Москве.
Парад произвел огромное впечатление и на советских граждан. То, что И.Сталин присутствовал на параде в Москве и приветствовал красноармейцев с трибуны мавзолея, вселяло в них уверенность и бодрость. С Красной площади они шли прямо на фронт.
Несмотря на ожесточённое сопротивление советских войск, противник прорвал их оборону. Ценой огромных потерь в конце ноября ему удалось выйти к каналу Волга-Москва, форсировать реку Нара, подойти к городу Кашира с юга. Дальнейшие попытки противника прорваться к Москве были сорваны. Враг был обескровлен.
Трудно приходилось в те дни войскам Брянского фронта. Часть его сил оказалась в окружении. Чтобы вырваться из этого окружения 3-й и 13-й армиям потребовалось три недели. Войска были полностью измотаны, и ставка отдала приказ основным силам фронта отойти в район Тулы и Елецка.
Город русских оружейников сдаваться не собирался. Рабочие отряды вместе с отошедшими к городу остатками частей Красной Армии создали прочный заслон и не пропустили врага. На строительстве укреплений, дзотов, противотанковых рвов работало всё население города, порой под огнём противника.
30 октября 2-я танковая армия немцев достигла Тулы, но взять с ходу город не смогла.
Героическая оборона Тулы явилась заключительным этапом октябрьских оборонительных боёв на южных подступах к столице. Эти бои сыграли огромную роль в стабилизации Брянского фронта. Тульский укреплённый район немцам пришлось обходить, но время уже было потеряно, и наступательный дух вермахта приближался к нулю.
В битве под Москвой немецкие войска потеряли около 500 000 человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 000 автомашин и много другой техники. Чувствительным оказался и моральный урон, нанесённый врагу, - гитлеровские военные трибуналы осудили около 62 000 солдат и офицеров за дезертирство, самовольное оставление позиций и неповиновение приказам старших офицеров. С занимаемых постов были сняты 25 высших чинов германской армии.
Танковый генерал Гудериан не был снят с поста, но и он пребывал в глубокой депрессии. Об этом свидетельствует его письмо жене: «...Холодное и никуда не годное жильё, недостаток обмундирования, большие потери в живой силе и технике, скудные поставки горючего. Всё это превращает боевые операции в пытку, меня всё больше и больше гнетёт тяжкий груз ответственности, который, несмотря ни на какие высокие слова, никто не может снять с моих плеч»...
Письмо Гудериан писал не где-нибудь, а в Ясной Поляне, в доме-музее Льва Толстого, в 15 километрах южнее Тулы. Здесь в ночь с 5 на 6 декабря он отдал приказ своим танковым войскам перейти к обороне. Ему пришлось признать: «Наступление на Москву провалилось».
Провал операции «Тайфун» явился крупнейшим военно-политическим событием Отечественной войны в 1941 году. Полчища немецких фашистов, наводившие ужас на народы Европы, были остановлены на подступах к советской столице в момент, когда многие политики за рубежом считали её падение неизбежным. Героическое сопротивление советских войск оказало отрезвляющее воздействие на фашистских генералов. «Теперь, - писал впоследствии бывший начальник штаба 4-й немецкой армии Блюментрит, - даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России по сути дела только начинается...».
Олег Соболев,
участник ВОВ,
Ленинградский блокадник,
историк-обществовед
_________________________________