Проявление джихада в рамках религии на современном этапе основывается, прежде всего, на двух факторах – отсутствии необходимых знаний о значении термина «джихад» и проявлении фанатизма по отношению к религии, идеям, движениям или политической идеологии.
В данной статье предметом исследования является раскрытие сущности понятий и дефиниций «воинствующий джихадизм», «фанатизм», «исламский фанатизм», «исламская радикализация», как основных факторов политической радикализации ислама.
Необходимо констатировать, что во многих словарях и научных источниках понятие «джихад» происходит от арабского слова, означающего старание, напряжение усилий, то есть борьбу за веру - «борьба на пути и во имя Аллаха». В исламском учении определяется несколько категорий джихада: джихад сердца, то есть борьба мусульманина с собственными недостатками; джихад языка, то есть разрешение одобряемого и запрет порицаемого; джихад руки, то есть наказание преступивших законы и нравственные нормы; джихад меча, то есть вооруженная борьба с теми неверными, которые нападают на мусульман и препятствуют исповедованию ислама.
Известный арабист-востоковед А.С.Сагадеев утверждает, что «джихад» нельзя толковать как чисто религиозное понятие - «священная война мусульман против неверных». «Такое толкование, - отмечал он,- неверно уже хотя бы потому, что любая война, которую вела мусульманская община, была священной, так как в ней мирское формально отделялось от религиозного. По его мнению, “джихад меча” оказывался абстрактным лозунгом и осуществлялся лишь тогда, когда ему случалось совпадать с мирскими интересами мусульманских вождей.
Как показывает анализ, понятие «джихад» чаще всего неточно переводят как «священная война». Кроме того, «джихад» нельзя трактовать как непременно «вооруженная борьба».
Необходимо отметить и то, что в противовес фундаменталистам-фанатикам многие современные традиционалисты и особенно реформаторы ислама высказываются против использования концепции «джихада» для идеологического обоснования насилия и деструктивных действий. Также ряд исламских философов и богословов высказывает своё мнение о невозможности существования «исламистского терроризма», так как это «противоречит самому исламу», и, следовательно, сам термин является «ложным и неправильным». Известный турецкий писатель Аднан Октар (Харун Яхья) пишет, что использование понятия «джихад» применительно к любым формам насилия, направленным против ни в чем неповинных людей, то есть для описания террора, является величайшей несправедливостью и искажением истины.
Вследствие вышеуказанного, общепринятой доктрины «джихада» в исламе нет и сегодня. В этой связи различные фанатически настроенные личности и исламские организации берут на вооружение те разновидности и толкования «джихада», которые более всего соответствуют их конкретным интересам и фанатическим целям, что и дает основание некоторым западным исламоведам трактовать ислам как религию «огня и меча», а «джихад» – как стремление грабить, забирать в плен, убивать врагов, агрессивное средство насаждения религии.
Как видим, исламские фанатики, истолковывая «джихад», как призыв к вооруженной борьбе, считают его шестым «столпом» веры. «Джихад является такой же обязанностью мусульманина, как и ежедневная молитва и пост. Тот, кто уклоняется от этого, является грешником», – заявляет один из авторитетных в исламском мире теоретиков и практиков радикального ислама.
Священная обязанность мусульман, по мнению фундаменталистов, – превратить «земли войны» в «земли ислама» путем ведения вооруженной борьбы (джихада). На этих территориях запрещено убивать женщин и детей, если они не сражаются против мусульман (как показывает практика, последний принцип не соблюдается). «Земли мирного договора» – это страны, где правят «неверные», но мусульманское население обладает гражданскими, в том числе религиозными, правами и свободами и не подвергается конфессиональной дискриминации.
«Джихад», как борьба за торжество ислама во всемирном масштабе, декларируется лишь крайними фундаменталистами. В идеологическом арсенале радикальных исламистов имеются и стратегические, то есть конечные цели. Конечной целью, достижимой путем глобального джихада, является используемый идеологами «Аль-Каиды», «Хизб-ут-Тахрир», «Союза Исламского джихада», ИГИЛ и близких ей по духу исламистских группировок концепт халифата. При этом наиболее радикальные адепты (последователи) салафитско-джихадистского видения мира рассматривают экстремизм и терроризм, как базис действий, направленных на восстановление халифата. Атрибутом джихадистского видения мира является война, не ограничивающаяся месяцами и годами, а длящаяся десятилетиями и веками.
Целью религиозного движения, в основе которого лежит идеология глобального салафитского джихада, являются упразднение в исламском мире национальных государств и восстановление былого величия исламского мира в едином государстве, простирающемся от Марокко до Филиппин, устраняющем существующие ныне границы.
Таким образом, можно полагать, что нередко за декларируемыми лозунгами вооруженного джихада стоят определенные государства, политические силы или экономические организации.
Раскрывая сущность дефиниций «фанатизм» и «исламский фанатизм», следует отметить, что в современном мире они представляют одну из глобальных опасностей для цивилизации. Проблема так называемого «исламского фанатизма» активно обсуждается в последние десятилетия в отечественной и зарубежной научной и публицистической литературе. Фанатизм во все времена приводил к острым конфликтам и столкновениям между различными религиями и сектами.
Понятие «фанатизм» происходит от латинского слова fanum–«жертвенник» и проявляется в твердой вере в правильность определенных идей, приверженности им, нетерпимости к чужим идеям, в полном неприятии других сект и деноминаций.
Фанатизм нельзя рассматривать как идею масс, он, скорее всего, является детищем духовных лидеров. Внутри сообщества религиозного фанатизма главенствующая роль принадлежит активному меньшинству - радикальному блоку, который при помощи насилия держит власть над большинством. Естественно возникают вопросы: «Почему опорой настоящей твердой позиции становятся не традиция, здравый смысл и опыт, а никем не проверенные модные учения? Почему, в самом деле, опыт так мало ценится и так мало влияет на исторический процесс по сравнению с порою дикими экстравагантностями тех или иных учений?».
Исследуя феномен «исламского фанатизма», необходимо знать, в чем заключается принципиальная разница между такими исламскими понятиями, как набожничество, благочестие и фанатизм. Представляются также важными выявление исторических корней исламского фанатизма, определение места фанатических тенденций в системе исламской цивилизации. В ходе научного анализа исламского фанатизма необходимо разграничить понятия «ислам» и «фанатизм». Нельзя согласиться с тем, что «каждый мусульманин – фанатик, хотя и не каждый фанатик – мусульманин».
Одна из важнейших характерных особенностей исламского фанатизма – тенденция к монополизации истины, наиболее ярко проявляющаяся в идее «обвинения в неверии и уходе от мира» (ат-такфир ва-ль-хиджра). Исламский фанатизм базируется на вере в истинность первоначального ислама, он чаще всего объясняется, как идея восстановления изначального ислама через обращение к опыту (ас-салаф ас-салихун). Возрождение исламского наследия трактуется, как реставрация раннеисламских социальных институтов и связанных с ними социальных и правовых норм. Избирательная актуализация шариатских норм приводит, в сущности, к формированию своеобразного «мифа о шариате», не совпадающего до конца с реальным историческим набором исламских норм. Таким образом, радикальное отрицание «нововведений» (бид’а) оборачивается новацией на более фундаментальном уровне.
История великих переворотов и эпохальных событий показывает, что эмпиризм под напором радикальных идей, насаждаемых активным меньшинством, всегда побеждает, и этот феномен требует более углубленного изучения. Идея духовных лидеров фанатизма, скорее всего, напоминает «просветительскую слепоту», когда поверхностный подход выдается за реальную идею. Однако ислам не воспринимает крайний фанатизм, в Коране указано, что «Уммат аль-вуста», т.е. мусульмане - это народ, выбирающий срединный путь и сохраняющий во всех делах равновесие. Задача мусульманина - избегать крайнего фанатизма, выбрать срединный путь и бороться с экстремизмом и фанатизмом посредством образования, твердости в вере.
Фанатизм во всех сферах жизни легко отличается от других форм поведения и объединения людей по своим характерным признакам. В частности, одним из проявлений фанатизма является навязывание собственного мнения, идеи и мировоззрения другим людям с неприемлемостью других взглядов. Одержимый идеями фанатик никогда не пойдет на компромисс с противостоящей стороной, что характеризует фанатизм, как воинственное направление, граничащее с джихадизмом и несущее угрозу для общества, поскольку оно отрицает любое проявление толерантности. Людей с повышенными склонностями к фанатизму Фуко называл маргиналами, изгоями, слабыми, «не такими, как все». Вопрос о соотношении нормы и патологии, их комплементарности стал предметом анализа постмодернизма.
Необходимо отметить тот факт, что проявление фанатизма и джихадизма не является случайным явлением, а рассматривается как следствие взаимосвязанных причин и обстоятельств, главным из которых является изоляция группы населения или общества от окружающего мира. В условиях изоляции доминирующая среди группы идея в форме джихадизма обретает тоталитарный характер и охватывает всех тех, кто живет в условиях данного изолированного общества. Чем выше становится уровень изоляции, тем выше степень влияния идеи джихадизма на членов группы и тем выше становится уровень замкнутости членов группы в пределах собственной идеи. В условиях фанатизма все члены группы становятся рабами своих убеждений, и любая попытка выхода из этого круга равноценна, по их мнению, предательству, что ограничивает свободную волю личности в рамках существующей идеи.
Термин «радикализм» происходит от латинского слова radix – «корень», что буквально обозначает бескомпромиссное стремление идти до конца, добиваться коренных изменений и наиболее полных результатов в любой преобразовательной деятельности.
Во второй половине 90-х гг. радикализм стал трактоваться как «предельно политизированная часть ислама». В отношении определения самого термина «исламский радикализм» также имеются различные точки зрения. Если в середине 90-х годов «исламизм» трактовался как «новый фундаментализм», в конце 90-х – как «предельно политизированная составляющая часть ислама», то сегодня его чаще употребляют в значении «политический ислам», а «исламистами» («исламийюн») на Ближнем Востоке нередко называют уже всех тех, кто активно использует исламскую религию как средство достижения политических целей.
Как подчеркивает российский исследователь И.П.Добаев, исламский радикализм, как философское и социально-политическое явление, существует в двух основных формах: как идеологическая доктрина и как основанная на этой доктрине социально-политическая практика. Радикализм, как теоретико-философское течение, - явление, характерное не только для эпохи индустриального общества, но и для более ранних фаз его исторического развития. Однако при нарастании социально-политических и экономических кризисов, неизбежных в условиях трансформации и модернизации общества, обращение к радикальной идеологии, ее развитие представляются вполне закономерной реакцией людей. Основное содержание теоретико-философского направления радикализма заключается в поиске всеобъемлющей альтернативы: когда по тем или иным причинам рушится господствующая в обществе вера или идеология, жизненные ценности также теряют свой смысл, поскольку смысл этим ценностям придает определенная идеология (или религия).
За все время существования ислама умеренные типы политизированного ислама развивались параллельно и в тесной взаимосвязи с радикальными элементами этой религии. Более того, первоначально именно умеренные течения задавали тон в исламизме. Выступая за возрождение величия ислама и «халифат», как «великую родину мусульман», умеренные исламисты не отвергают, как мы уже отмечали, патриотизм и национализм, поскольку они служат укреплению режимов власти, при которых создаются благоприятные возможности для проповеди идеалов исламизма. Исходя из противостояния этих двух противоречий в исламе, мотивацией для некоторых террористов действительно могут служить экстремистские религиозные убеждения и культурные отличия; другими движут расхождения в политических и идеологических убеждениях. Единой побудительной причины не существует.
В какой-то мере исследование фанатизма приводит нас к границам наук, и мы вынуждены оценить психологическое состояние фанатиков. Такие качества как эгоизм, самоутверждение, само-показ, ненависть к другим являются психологическим портретом фанатиков религии. В таких случаях в роли психологов выступают имамы мечетей, когда к ним обращаются склонные к фанатизму люди. Примечательным примером искренности имама в пропаганде является следующий пример: «Приходит такой юноша к священнослужителю и говорит, что хочет приобщиться к джихаду. И имам с радостью отвечает, что это правильное желание, поскольку каждый мусульманин должен неуклонно находиться на этом пути. И в первую очередь постоянно, не жалея сил, убивать неверного… в себе. Это и есть истинная сущность джихада – бороться со своими пороками, очищать своё сердце от скверных помыслов, давить их в зародыше, противостоять другим искушениям дьявола, который хочет сбить человека с истинного пути». Затем имам открывает Коран и показывает места, в которых говорится о джихаде, но в них не сказано, что верующий должен убивать невинных людей, взрывая себя. Данный пример показывает, как важна позиция имама мечети в направлении людей на правильный путь.
Один из источников фанатизма и нетерпимости – ложное представление о том, что цель оправдывает средства. Это означало бы, что можно дурными средствами достичь доброй цели. В исламе же провозглашен совсем иной принцип – «Не равны добро и зло. Оттолкни зло тем, что лучше».
Так, например, школы террористов в Сирии и Ираке открыто обучали джихадистов тактике ведения боевых действий. На первом этапе в рамках «подготовительных курсов», которые охватывали учеников в возрасте от 5 до 15 лет и «взрослых» – от 15 лет и старше, занятия проводились ежедневно с 7.00 до 22.00. Распорядок дня включал в себя физическую подготовку, изучение боевых искусств и законов шариата, огневую подготовку (теоретические занятия по изучению тактико-технических характеристик и устройства различных видов оружия, выполнение практических упражнений по разборке и сборке оружия и стрельбе из него), инженерную подготовку (изготовление самодельных взрывных устройств) и др. Занятия по боевой, религиозной и идеологической подготовке проходили поочередно. Помимо умения воевать, новобранец должен был освоить курс, включающий в себя изучение такой религиозной литературы радикального толка, как «Курс Единобожия», «Основы Фикха (мусульманского права)», «Этика (нормы поведения) муджахеда» и «Фикх джихада». При этом обучаемый должен был выучить одну-две суры из Корана и запомнить основные положения «Курса Единобожия».
В отличие от школ подготовки джихадистов в Пакистане, Афганистане и Египте, где основное место занимает воспитание ненависти к представителям других религий, саудовские богословы «светски» образованы, поскольку их программа подготовки носит более расширенный характер. Программы их подготовки в научных институтах (среднее образование) включают в качестве обязательных дисциплин литературу (арабскую, в первую очередь), историю (саудовскую, региональную и всемирную), географию, математику, «естественные науки», английский язык и информационные технологии. Предлагаемая Университетом имени имама Мухаммеда бен Сауда (открытого ныне и для девушек) программа, кроме «религиозных наук», включает медицину, информатику, экономику и менеджмент, «естественные» и «общественные» науки, инженерное образование.
Воинствующий джихадизм в контексте исламского фанатизма как фактора политической радикализации исламской религии является характерным для ваххабизма, резко отличающегося от традиционного ислама. В частности, предельные неприятие свободы совести, религиозная нетерпимость, призыв к насилию, воинственность и другие черты выделяют фанатизм ваххабитов среди других течений ислама.
Воинствующий джихадизм в контексте исламского фанатизма имеет для идеологии государства особую опасность еще и в том плане, что на уровне официальной религии, среди верующих распространяются такие формы толкования джихада, которые пропагандируют призыв к открытой войне. Так, например, согласно комментариям идеолога джихада А. Аззама, допускается участие в войне на чужой территории, даже если местное население не согласно с джихадом. Но особую опасность теория А. Аззама представляет тем, что допускается убийство женщин, детей и стариков, если враг прикрывается упомянутыми выше лицами в качестве живого щита во время боевых действий или в случае, если они каким бы то ни было способом участвуют в борьбе. В пропаганде джихада идеологами талибов использовался метод мистификации вокруг «халифа», который восседал на троне в Кандагаре, где хранится хиркайи мубарак («благословенная плащаница» Пророка).
Таким образом, мы приходим к выводу о том, что воинствующий джихадизм в контексте исламского фанатизма является одним из факторов политической радикализации религии. Как показывают опыт и теория религии, воинственность навязана религии извне и используется отдельными политическими силами в качестве инструмента влияния на политическую систему общества.
Камолова Махбуба Расуловна,
кандидат политических наук
_________________________________
